Художник войны - Страница 13

Посмотрев на гладко выбритое лицо Митяни, ошарашенный Антон вдруг глухо произнес знаменитую фразу Паниковского: «А ты кто такой?»

Оказывается, во всей этой суете и панических криках никто не поинтересовался, по какому, собственно, праву мужик в камуфляже восседает возле банкомата и еще указывает, как жить.

Митяня встал, залез на стул, не торопясь поправил кобуру, опустил вниз камуфляжную куртку, вытянулся, словно на параде, и изрек:

– Я – первый заместитель Ильича.

– Кого? Ленина, что ли? – не поняв, переспросил Антон, стоявший как раз под ним.

На что Митяня посмотрел на него сверху вниз и продолжил складывать буквы в слова да еще так складно, что толпа оробела – он говорил об обстановке в стране, давлении США и воле народа.

В какой-то момент Митька по-ленински засунул руку в карман и громко, во всю силу своих прокуренных легких, гаркнул:

– Господин комендант назначил меня первым заместителем!

Но стоял такой гул и шум, что Антон не до конца расслышал слова экс-алкоголика, но единственное, с чем он мог сравнить услышанное, это другая знаменитая фраза из советского фильма: «Господин назначил меня любимой женой». Митьку? Женой? Бред. Что вообще в городе происходит?

Все больше раззадориваясь, камуфляжный оратор на стуле кричал о начале новой эры: теперь в Ровеньках не будут властвовать олигархи и треклятые киевские гитлеровцы. Город, который кормил всю Украину, заживет жизнью саудовского магната.

– Товарищи, товарищи!.. – начал было свою любимую фразу Митька. Но обычного «пойдемте, похмелимся» не последовало – все-таки, первый заместитель коменданта уже три дня не пил. А этого не могли добиться ни его жена, ни покойная теща, ни нарколог, который после третьего посещения Митьки так запил, что бросил свою врачебную практику и исчез из города. Что с ним сделал этот больной, мало кто знает – есть пара слухов, но это другая история. В общем, так и сказал Митька, мол «товарищи», повторив еще по одной – «товарищи».

– Я зажил наконец-то! – заявила правая рука Ильича. – Вот смотрите, как глубоко дышу! Киевская власть считала нас за быдло, хотела нас колючей проволокой обнести. Сгубить нас хотели, товарищи! Деньги – это не беда. Вот скоро Россия возьмет нас к себе – тогда и заживем!

Вчерашний алкоголик, казалось, парил над земляками. Его рука вздымалась вверх, как стремящаяся в небо ракета, а притихший народ внимал живому свидетельству чудесного перерождения. Какая-то неведомая им сила, пучки энергии взяли вот так и сломили прогнивший хребет старого Митьки, а вместо этого явился новый человек. И теперь каждый его жест подобен взмаху крыльев птицы, которая вдруг обрела свободу среди голубого с прогалинами ватных облаков неба.

Глава 6

11 мая ровенчане принимали участие в референдуме, на котором им предложили ответить на вопрос, признают ли они государственную самостоятельность Луганской независимой республики. По утверждению членов городской избирательной комиссии, в 8 утра открылись все избирательные участки города. По данным избирательной комиссии, в целом в референдуме приняли участие более 48 тысяч ровенчан, то есть почти 76 % избирателей. 98 % процентов из них сказали «да» независимости Луганской республики.
Газета «Ровеньковские вести», 12.05.2014 г.

На следующий день Антон решил поехать с Любкой на рынок. Нужно прожить в провинции лет десять-пятнадцать, чтобы понять, какой это почти религиозный ритуал – выезжать в субботу-воскресенье на центральный рынок «в город». Десятки бабушек волочат длинные, как борода Хоттабыча, авоськи, семейные пары деловито, словно в парке, прогуливаются между базарных рядов, девушки меряют лифчики прямо поверх кофт, кто-то на глазах у всех стоит в одних растянутых семейных трусах, примеряя новые джинсы. А вот старый дед с коляской купил килограмм картошки и теперь трясет своими медалями перед колхозными бабками, торгующими творогом и сметаной.

А знают ли жители больших городов, что значит пробовать творог? Вот стоит за прилавком толстая румяная баба с немалым бюстом – точно такими изображали советских доярок на советских плакатах – и нависает этим бюстом над товаром. Немудрено, что «за творогом» выстраивается огромная очередь из мужиков: пробы кисломолочной продукции с успехом могут заменить сеанс эротического фильма в кинотеатре «Комсомолец». Эти прелести базарной жизни недоступны жителям мегаполисов с их торговыми центрами и бутиками. Культ базара в уездном городке так велик, что для многих в провинции слово «бутик» считался почти матерщиной.

Антон прошелся по мясному ряду, взял кило свиной вырезки, в колбасном купил кружочек «кровянки». Потом решил пойти на «колхозный» – там приезжие из ближайших сел торговали овощами и фруктами. Обычно рынок работал до 11–12 часов, а «колхозники» приезжали засветло – в 4–5 утра.

Но, идя по обычному маршруту, знакомых крестьян Антон почему-то не увидел, хоть время было еще раннее. Вместо них по рядам прогуливалась тройка в камуфляже, причем двое шли с закинутыми на плечи АК. Впереди троицы шла худощавая крашеная блондинка с отросшими черными корнями. Проходя мимо оставшихся торговок, блонда указывала пальцем на ценники и что-то говорила.

Последние события научили Антона быть готовым ко всему. Неделков поймал себя на мысли, что даже если бы вдруг у тетки открылся череп и оттуда вылез бы маленький Чужой, он уже вряд ли бы удивился.

Подойдя поближе, Антон услышал спор тетки с продавцом.

– Оксана, так цены везде такие! – здоровый мужик с большими мозолистыми руками смотрел на блонду умоляюще.